Кошка Милана, которой в Москве хотели ампутировать лапу, прокусанную вероятно собакой и вообще усыпить, типа "ей неделю жить осталось", уехала обратно со своим новым хозяином и уже обживает новый дом. Хозяин - мужчина, который кормил ее на улице. Она его узнала и даже дала погладить себя! И начала мурчать!
Когда я показала видео врачам клиники, они сказали, что я кошку подменила по дороге. Ибо в клинике она никому не давала спуску и ее клетку обходили по дуге, потому что любимым занятием Миланы было лежать у дверцы в засаде и хватать всех лапой с когтями.
Вот так.

Спасибо английским писателям, слово "пират" у нас в первую очередь ассоциируется с Англией. Благодаря романам и кинематографу мы также представляем, что пираты были у французов и испанцев, и даже у японцев, китайцев и африканцев. Но Россия с пиратством у нас вряд ли ассоциируется, а зря. Потому что пиратство, то есть незаконный захват, ограбление и/или потопление морских и речных судов, было везде и всюду, где были водные пути. Ну в самом деле, если лихие люди грабили в лесах и на горах, в степях и в пустынях, то как они могли проигнорировать водные торговые пути? Правильно, не могли. И не проигнорировали. Тем не менее только отдельные пиратские группы остались в истории, и все они были представителями организованной преступности, то есть действовали на виду у всех, имели свою систему управления и подчинения, и свои базы, где добыча обменивалась на деньги.



читать дальшеТакая организация, известная как "ушкуйники", появилась и в средневековой Руси. Их естественным местом формирования стал Новгород, где морской разбой варягов, поморян, норманнов и иже с ними считался нормальным и в массе одобряемым способом разжиться большими деньгами за короткий срок. Естественно, новгородские торговцы, как и торговцы во всем мире, ненавидели разбойников смертельно, но не упускали подзаработать при их помощи, и естественно, что в целом феодально-республиканский Новгород имел прямой профит от своей разбойничьей славы: он был несомненной силой, с которой считались балтийские королевства.

Ещё в 1187 году они утащили из шведской Сигтуны целые Магдебургские врата! Вроде, шведы стащили заказанные поляками ворота из Магдебурга в Сигтуну (что косвенно подтверждается шведской перепиской намного более поздних времен), хотя есть и другая теория, по которой ворота стащили в XIII веке литовцы у поляков из Плоцка, а уже самих литовцев тут же ограбили новгородцы. Сами поляки придерживаются третьей версии: никто ни у кого ворота не крал, а подарил их плоцкий князь новгородскому князю Симону Лингвену, брату Владислава II Ягайло. А о четвертой версии, вероятно вообще ложной (магдебургские ворота просто кричат о своей истории, очень далекой от Греции), пишет королю Якоб Делагарди в 1616 году: «Относительно медных врат, которые его королевское величество желает, чтобы ему прислали из Новгорода ради их достопримечательности, тем более, что Его Королевскому Величеству сообщили, что они, вероятно, некогда были взяты из Сигтуны, — то я очень бы желал исполнить приказание Его Королевского Величества, но так как эти врата, о которых русские уверяют, что они как дар вывезены из Греции, служат входом в главный храм митрополита, то вызовет много шума, жалоб и беспокойства, если мы при настоящих обстоятельствах, когда идут переговоры с русскими, силою выломим и увезем эти врата» Подробнейшее описание врат и их истории найдется здесь: romanesque-art.livejournal.com/1747.html

Как город сильный и богатый, Новгород привлекал людей отовсюду и постоянно рос. Хорошо? До определенных пределов - да, а потом начинаются проблемы. Новгород непрерывно рос на протяжении всего XIII и начала XIV веков. Город пытались расширять и даже построить "окольный город", но с середины XIV века аграрных земель начало не хватать. Соответственно, "половинники" (наемные рабочие, получавшие за работу половину урожая) и "захребетники" (люди, не имевшие ни земельной собственности, ни службы, проживающие у тех, кто имел, и работавшие за стол и кров), активнее всего стекающиеся в богатый город, потому что свободу их передвижения ничто не связывало, стали теперь наниматься не в крестьянские хозяйства, а в городские боярские, записываясь в боярские холопы. С точки зрения экономической системы эти люди стали совершенно бесполезными маргиналами, ничего не производящими и не платящими податей, но для новгородских бояр, получивших в свое полное распоряжение полностью от них зависящих людей определенного менталитета, наличие большого числа обученных военному делу холопов открыло возможность осуществлять любые политические планы, не задаваясь вопросом, откуда брать наемников.

Из той же среды выходили и "повольники" - свободные люди, ходившие с товаром по водным путям, когда торгуя, а когда и грабя, зависело от ситуации. По весне новгородские купцы всегда собирали ватаги повольников, снабжая их товарами, деньгами и оружием. Купцы за это имели с добычи и выручки свой процент. Началась эта деятельность в то же время, как новгородские крестьяне впервые стали жаловаться на недостаток аграрных земель, в конце второго десятилетия XIV века. Ходили повольники в свои походы на ушкуях, парусно-гребных судах, которые были двух видов, морского и речного. Во время шведско-новгородской войны (1293-1323) ушкуйники промышляли, в основном, на Балтике. В летописях Новгорода зафиксированы походы ушкуйников в шведский Або (нынче финский Турку) в 1318 году, в 1320 году было три набега в Норвегию, в Финнмарк, поскольку она была со Швецией в унии, в 1323 ушкуйники успели разорить Холугаланд в Северной Норвегии. В том же году был заключен Ореховецкий мир, по которому западная часть Карельского перешейка и соседняя с ней область Саволакс отошли к Шведскому королевству, а восточная часть перешейка с Корелой (Приозерск) осталась в составе Новгородской земли.

После заключения мира со шведами, новгородские купцы и бояре переориентировали ушкуйников с северного на восточное и юго-восточное направления: на Белозерскую землю в 1340 году, на Двину и Волгу в 1342. Теперь это уже было настоящее воинское братство, прообраз Запорожской Сечи, а не сезонно собирающиеся ватаги. Командовали там бояре (Лука Варфоломеев, Онцифор Лукин, Осиф Варфоломеевич, Василий Федорович и Александр Абакумович, Василий Шенкурьский и Михаил Яколя). Ядро отрядов состояло из боярских холопов, обученных воинскому делу (холопов збоев/сбоев), ну а остальные (крестьяне, ремесленники, купцы, представители духовенства и так называемые "изгои" - те, кто в "Русской правде" князя Ярослава определяются как «Изгоив трои: сын поповский грамоте не выучится, купец
одолжает, смерд от верви отколется, а есть и четвертое – аще князь
осиротеет», то есть вольные, лишние люди) мигрировали более или менее свободно.

Подробное описание походов ушкуйников есть в русскоязычной википедии, найдется по поисковому слову "ушкуйники", стоит посмотреть, чтобы получить представление о размахе их деятельности. Но с этими пиратами есть один интересный момент: у них была своя собственная республика. Думаю, существование такой формы управления этой вольницей стало возможным по двум причинам: этой братией действительно было нужно управлять, причем железной рукой, и отдельная, как бы самоуправляющаяся административная единица была удобна тем, кто давал им заказы и делил с ними прибыль. Особенно после того, как в 1352 году в Новгород пришла чума, выкосившая большую часть городского населения и сильно ослабившая его возможности продолжать прежнюю политику в стиле "грудь колесом". Дело дошло до того, что после налета новгородских ушкуйников на Улус Джучи (Золотая Орда) в 1360 году, во время "Великой замятни", Хизр-хан потребовал (послав трех "послов": Урус-хана, будущего хана Золотой орды; Каганбек-хана, тоже будущего хана Золотой орды; и какой-то "Алтын цыбел") у Новгорода выдать им виновников, и виновники были им выданы со всем награбленным добром. Нужно было как-то отделиться от ответственности после такого афронта. К слову, считается, что потери от чумы на Руси составляли 2-5% населения, что совершенно несопоставимо с европейской статистикой того же времени. То ли записи не велись, то ли на Руси жили в те времена значительно менее кучно и более изолированно от соседей.

Вятская вечевая республика просуществовала довольно долго, с 1374 по 1489 год. И разогнал эту вольницу только Иван III. Разогнал, впрочем, довольно мягко, дав большей части сбежать из осажденного Хлынова. Знал ведь, что прибьются потом бежавшие к привычным дружинам и воеводам, которые были посланы на южные и западные пограничные рубежи Московского княжества. А сам Хлынов был расселен, то есть большая часть его жителей была выселена в Боровск, Алексин и Кременец, а Хлынов был заселен выходцами из московского княжества.

Часть ушкуйников ушла в восточную часть вятских земель, и занялась там привычным делом, то есть набегами и разбоем. Часть же ушла на Дон и Волгу, оказав большое влияние на развитие волжского казачества.

Есть полторы пачки (90 табл. и 28 в начатой) импортного розувастатина в дозе 20 мг (мертенил), мне когда-то назначали, а сейчас сменили препарат. Срок годности до апреля 2026, хранились как положено. Самовывоз 10 мину пешком от м. Чертановская или по договоренности когда я поеду в центр.

Всем здравствуйте!
Новости несть, но не все хорошие.
Начнем с хорошего: кошка из Москвы. которую привезли лечить и которой в Москве давали неделю жизни - жива. Всячески изъявляет свое недовольство лечением и, видимо, мечтает загрызть всех врачей, с каковой целью постоянно на них охотится. Реально сидит в засаде у решетки и ловит лапой. Загрызать, правда, будет нечем - зубы были гнилые и их удалили. Но и без зубов, и без когтей с ней можно справиться только вдвоем-втроем. Такая вот милая кошечка.
Уличная кошка Соня. В клинике ее переименовали в Софиту. Я привезла ее с кровотечением. По оак все было очень плохо, по узи 2 плода. Кошке поставили панлейке и 4 дня пытались что-то делать. Кошке становилось все хуже. На пятый день я настояла на операции. Ее провели с одновременным переливанием. Плоды уже были разложившиеся и по факту пошел сепсис. Итог- за пять дней минус кошка и минус почти 28 тысяч.
Соседский кот Персик. (не мой, мой уже полтора года как Сема и живет в новой семье). Соседи продали квартиру еще в марте. Кот появился утором в воскресенье, истощенный и обезвоженый. Поскольку я уходила на сутки, кота взяла с собой, чтобы отпаивать и попробовать покормить. В течение дня кот был вяло-активный, ходил, даже выходил на улицу и пытался что-то есть. Вечером я покормила его разведенным паштетом, он свернулся калачиком и уснул. А утром встретит меня шипением и маханием когтистой лапы. И жалобным мявканьем. Сразу со смены мы поехали в клинику. Анализ взять не смогли - кровь не шла. Положили кота на грелку и под кислород, ввели витамины и глюкозу. Но увы... В 15:30 кота не стало.